Отправлено: 01.03.10 19:20. Заголовок: Waiting for the last waltz? [Severus Snape&Sofia Soboleva]

цитата:

1977 год

цитата:

С двух шагов можно только убить. Сил ли хватит просто обнять… ? Это страшное слово «любить», Мы с тобою умеем играть… Слово каждое, будто по грани . Кто из нас быстрей соскользнёт? Кто больнее кого ранит? Или может быть даже убьёт… У кого из нас больше масок? Мне б обнять тебя…или забыть… Мы герои злых сказок… С двух шагов можно только убить…(с)

 Отправлено: 01.03.10 19:21. Заголовок: Горячо. Мальчишке, ч..

Горячо.
Мальчишке, что метается по постели в горячечном бреду, кажется, что в этом мире еще никогда не было так горячо. Мадам Помфри то и дело подбегает к его кровати, делая неопределенные пассы волшебной палочкой и перемешивая зелья в высоких стеклянных колбах. Юноша ее не замечает – на его землистом лице испариной выступил пот, болезненная бледность вперемешку с яркими красными пятнами блуждает по острым скулам. Мальчишку не назовешь красивым – более того, сейчас он вызывает разве что жалость, и ничего больше.
Люди в больничном крыле посматривают на него искоса, переглядываясь и разговаривая почти шепотом. Хотя сегодня здесь на удивление мало народу. Причина в счастливом гомоне, который, проносясь через стены, статуи и рыцарские доспехи, разбросанные по этажам, проникает и в больничное крыло тоже. Мадам Помфри недовольно ворчит что-то себе под нос, но в бормотании нет злости, да и что она может сделать с этим гулом? Сегодня выпускной бал семикурсников, а значит, до самого утра атмосфера веселья не покинет ни замка, ни всех его обитателей. Кроме одного – того, что корчится на кровати, периодически бормоча что-то себе под нос. Если прислушаться, можно различить смутное, невнятное имя «Лили».
Но потом… потом что-то меняется. В одно мгновение лицо Северуса Снейпа изменяется, разглаживается, голова перестает панически дергаться на подушке. Недоверчиво взглянув из-под очков, мадам Помфри подходит ближе, прислушиваясь.
- Я могу пригласить вас на танец? – внезапно спрашивает Снейп ровным, бархатным голосом, не открывая глаз. Наклонив голову, школьный лекарь всматривается в белое лицо и присаживается, недовольно шикнув на нескольких людей у двери.

…Шум волн.
Мягкий шелест трепещущего ветра, ласкающего волосы.
Я закрываю глаза.
Где-то вдалеке тихо играет оркестр какую-то пронзительную длинную мелодию. С трагичным финалом, конечно. Трагичный конец ставит точку - мне лично точка нравится куда как больше запятой или многоточия. Обрыв интереснее плоскости.
Меня никак не отпускает ощущение дежа вю – я уже был здесь когда-то, вероятнее всего, даже не в этой жизни, и снова сюда пришел. Зачем? Хороший вопрос. Я давно заметил, что многие вещи делаю на автомате, даже не задумываясь, зачем я это делаю. Живу, например. Но это уже другая тема.
Я открываю глаза. Темное небо в звездах, шепот моря и беседка ресторана, утопающая в зелени, где я и стою. Пожалуй, я стал слишком часто приходить в этот ресторанчик - выпить виски, послушать море и тихий негромкий оркестр этого заведения. Маэстро уже давно знает меня и при моем появлении всегда играет одну и ту же мелодию - вот эту, с трагичным концом. Весьма банальный выбор, но мне нравится. Я поднимаю голову. Рядом со мной стоит девушка - очень высокая, в длинном синем платье, темные волосы раскиданы по плечам. Надо же, я так увлекся своими мыслями, что не заметил, как она подошла.
Я приосаниваюсь и замечаю, что она и впрямь очень высока: всего лишь чуть ниже меня. Даже странно - найти девушку такого роста. Она очень красива. Единственный контраст в ее внешности - это глаза. Они не подходят к ее ангельскому виду: они дьявольские, чертовски черные, с тяжелым пронизывающим взглядом. Я не люблю такие глаза, потому что они в точности повторяют мой собственный взгляд. А от себя я привык прятаться за личинами других.
Ветер теплый, но мне холодно. Признаться, я люблю холод намного больше, чем жару. Он более притягателен - во всяком случае, для меня.
Сегодня не на шутку разбушевалось море. И ветер. Он рвет мои волосы, не щадя меня. Ему плевать на то, что мне больно и холодно - и я беру с него пример.
Я слышал, что сегодня объявили штормовое предупреждение. Первый раз встречаю такое на этом тихом и безобидном море. Из мягкого пушистого зверька оно превратилось в свирепствующего ощетинившегося зверя и больно укусило меня за руку.
Кровь закапала на песок: кап, кап, кап, кап....
- Я могу пригласить вас на танец? – слова вылетают сами собой, и я непроизвольно растягиваю губы в улыбке. Надо же, а я ведь очень давно по-настоящему не улыбался.

 Отправлено: 01.03.10 19:47. Заголовок: Ano..

Another you and me
Another revolutionary heavenly romance
Waiting for the last waltz


Не собрать осколки зеркала разлетевшегося, не найти кусочков треснувших, не сложить ей мозаику прошлого.
Она идет по дороге пустой вместе с ветром колючих, неправильных слов и решений. Она верит? Невинная. Не надеется? Плачет. Из тумана платочки с вышивкой, в голубках с монограммами, милые. Ей уже не тепло и не холодно. Привыкаешь греться об лед, и царапая руки в кровь, улыбаешься радостно.

В тумане воспоминаний так легко заблудиться и потерять дорогу назад в прошлое. Что есть прошлое? Горечь наших расставаний? Что есть настоящее? Наши несбывшиеся ожидания будущего? Что есть реальность? Кто может сказать, что реально для этой юной женщины с шальными глазами и старой душой? Она живет в реальности сумасшедших балов, кружится по старинным особнякам в полыхающих вихрях магии. Что для нее реальнее? Раннее сизое утро и горы немытой посуды - это ее фантастика. Проступающий из тумана обрывистый мужской силуэт ничем для нее не примечателен. Он такой же как сотни других, ничем не отличается, клон, близнец, кукла. Он останавливается перед ней, заступает ей дорогу. Низкий голос незнакомца вплетается в шум волн:
- Я могу пригласить вас на танец?
Сотни раз слышанная фраза, раз и навсегда заученный ответ.
- Да, конечно, мистер...
Конец фразы ворует сорвавшийся в погоню ветер. Он улыбается, улыбается так открыто, так спокойно и уверено. Это подкупает. Она давно уже не видела таких улыбок и таких черных глаз. Это как отражение, как черное зеркало правды, в которое лучше не заглядывать. У него холодные руки, красивые руки. Только сейчас они покраснели от холода. Его руки медленно поднимаются от запястий к плечам, от кончиков пальцев вместе с холодом отскакивает легкое покалывание, несильным током пощипывающее кожу. Вздох пощекотал висок, обдав его теплым дыханием, сердце сладко замерло в груди, вступая в первый такт танца. Шаг, поворот, в объятьях ветра, от пропасти во лжи до света, лишь тени в поисках ответа. Вопросы, образы историй, они знакомы? Да, нет, наверно. Они - судьба? Смеется ветер. Шум волн, стук сердца одного, стук каблуков и ничего. Он держит крепко, не дает он ей возможность ускользнуть. Она смеется, ей привольно, она лишь с ним сейчас свободна. В замке из рук заключена, его сокровище она. Дыханье чаще, руки ниже. Их лица ближе, слышишь? Там за туманом смех далекий, а здесь лишь грех быть совращенным.

У тебя героиновое предназначение быть моим наркотиком. Вчера, завтра, сейчас.
Утром, вечером, ночью. И совсем не имеет значения, что я почти не дышу.
Секунду, минуту, час.
У тебя героиновое предназначение
В наркотической дымке сумасшедших глаз.

 Отправлено: 01.03.10 19:48. Заголовок: Я никогда не чувство..

 Отправлено: 01.03.10 19:51. Заголовок: Свинцовым потоком по..

Свинцовым потоком по венам,
Чтобы видеть изгиб каждый…
Ты свяжи и оставь умирать,
Напои ртутной надеждой,
Тени будут радостно рвать
То, что ныне считаю одеждой…

Порывы ветра воруют воздух, отбирают его, оставляют умирать в его объятьях. Она тает, растворяется в этом танце, в этом последнем вальсе. Сказка? Ложь? Выдумка? Она не знает, она не хочешь думать, она не хочет вспоминать, не хочет надеяться и мечтать. Все, что она хочет, - это почувствовать вкус его губ. Ну, что же ты медлишь, мальчик? Перестань обжигать меня взглядом, дотронься, возьми, ты только руку протяни. Смелее будь и не робей. Она растягивает губы в улыбке, облизывается, глядя в его глаза. Взгляд на взгляд, удар на удар, электричество по позвоночнику, хорошо, что его руки так яростно вонзаются в ее спину и он не видит, как подкашиваются ее ноги. Она больше не может выдержать эту сладкую пытку, это ядовитое удовольствие быть так близко и не касаться его кожи, не делить с ним одно дыхание на двоих.
Она не смотрит по сторонам, ей все равно, куда он ее ведет, куда тащит с такой силой, что на запястье ее остаются алые следы. Ей не хватает времени оглянуться, вынырнуть из омута его горячечного взгляда. Он весь пылает и она с такой радостью тянется к его костру, согревается в его пламени, сгорает там, теряя свои крылья, меняя их одинокий полет на судьбу с ним.

В наркотической дымке сумасшедших глаз она видит свое опрокинутое отражение. Его руки змеями впиваются в кожу, сжимают кольцами, не дают одуматься, вернуться, вспомнить. Ей смутно кажется, что это уже было когда-то давно. Ей кажется, что она уже смотрела в эти черные глаза, касалась этих плеч в бархат затянутых. Ее пальцы соскальзывают, прочерчивают дорожку запутанную по его груди вниз. Нельзя, табу, запрет, он ловит ее пальцы сдавливает их в своей ладони. Ей больно, но что из этого? Уж лучше боль, чем ничего. Софи задирает голову, упрямо смотрит на него, поднимается на цыпочки, облизывает губы и растворяется в его поцелуях-укусах.

Его руки и губы не нежные, он заставляет ее стонать не столько и не только от наслаждения, а от ноющей боли, от стрел глухой, ноющей муки, которую он дарит ее, в которой он купает ее тело. Почему же она не оттолкнет его? Почему лишь теснее прижимается, кусает губы, чтобы не кричать, чтобы не испугать, чтобы отдать. Отдать что? Себя? Свое тело? Свою душу? Загляни в его глаза, обними его лицо ладонями, заставь посмотреть на тебя, заставь увидеть себя, выжги свой образ у него в памяти, выжги его под веками так, чтобы с глазами закрытыми видеть тебя не переставал, чтобы бредил тобою, дышал тобой, чтобы умер без тебя. Чтобы нашел через сотни километров, через толпы чужих и безликих людей, чтобы не испугался ни ночи безлунной, ни солнца в полудень палящего, чтобы дома чужие не манили, чтобы объятья другие цепями не сковали. Она чертит рисунок узорами простыми на его ладонях, на его груди, на его спине прокладывает дорожку поцелуев упрямо прямую. Ты только найди, ты только не сбейся с пути, ты только дойди. Пусть вечным рисунок этот будет и не стереть его, не забыть, проклятьем темным не разрушить. Пусть вечным рисунок будет до встречи со мной, до порога моего дома, до легкого "здраствуй" и протянутых рук.

Железные прутья холодят ее спину, не дают ей взлететь, убежать, исчезнуть. Он впечатывает ее в них, заставляет извиваться, раздирая нежную кожу, оставляя метки кровоточащие на память вечную. Она закусывает губы и тянется к нему, снова и снова, ручейки горячих слез ленточками вьющимися сбегают на виски, росой украшают черные пряди волос. Призрачный мир вокруг разрывается, меркнет, сгорает. Остается лишь едкое чувство, кислотой разъедающее ей сердце. Все, на что она еще не надеялась, все, о чем еще не мечтала, все это разрушилось в один миг. Осталась только пустота и внезапное осознание. Она с трудом приподнимается, сжимает в руках обрывки некогда роскошного платья, с отчаянием оглядывается, цепляется за тающий горизонт. У нее уже нет времени что-то изменить. Она уже теряет его, теряет и себя, оставляя свою душу здесь, отдавая ее взамен на право помнить. Она роняет платье и прижимается к его губам, яростно целует. Этот отчаянный порыв уже ничего не меняет, ничего не решает. Он лишь немного отодвигает неизбежное и страшное. Софи делает шаг назад, разжав руки, которыми еще секунду назад обнимала его за плечи. Он отпускает ее. Этот мир отпускает ее. Все верно. Все правильно. Все закончилось.

Это была игра.
Это была смерть, которую можно ощутить на вкус и цвет.
Это было наслаждение - тонкое, едва ощутимое. Оно скользило по коже, просачиваясь сквозь нее и пробираясь в кровь.
Это было только начало...

 Отправлено: 01.03.10 19:51. Заголовок: http://jpe.ru/1/big/..

цитата:

катастрофически тебя не хватает мне, жгу электричество, но не попадаю я воздух толчками и пульс на три счета. бьет в переносицу: я знаю всё знаю, но катастрофически тебя не хватает мне, катастрофически тебя не хватает... (с)

Снейп очнулась на жесткой широкой кровати. Обстановка вокруг была ему знакома: светлое помещение, вытертый ковер, тумбочка со стаканом, полным какой-то голубоватой жидкости, рядом с кроватью.
- Это Перечное зелье, - произнес знакомый голос у двери. – Выпейте, Северус.
Вблизи кровати стоял Дамблдор.
- Пей, мальчик мой. Вам еще надо набраться сил. Поппи мне сказала, что вы бредили. Бред, иногда такая полезная штука... – Он подмигнул и удалился.
...В черных, широко открытых глазах Северуса было бесконтрольное, всепоглощающее счастье. Он радовалась безумно и молчаливо, так, как могут только дети. Счастьем кричала каждая черточка его некрасивого лица. Тут же на Снейпа навалилось все, что он испытал за последние несколько часов. Он схватил стакан и хлебнул совершенно безвкусного зелья. Пьяный хохот студентов гулко разносился по коридору.
На полу чуть поодаль - разбитая чашка. Рядом - лужица мутноватой воды. Северус Снейп неспеша подошел к лужице и равнодушно заглянул в отражение. Из мутной белизны на него смотрели черные глаза этой самой девушки.
Что-то внутри лопнуло. Как карточный домик, мир вокруг пошатнулся и рухнул.
Северус не вздрогнул, не шевельнулся. Резкий рывок - и мир крутанулся.

Четыре года спустя.

Ночь – странная штука. Она приходит к тем, кому нужно хорошенько подумать, но страшно не любит усталых и сонных. Она их просто игнорирует. Они не застают ее – она либо только что ушла, либо скоро придет.
Как и всякое разумное существо, Ночь склонна преувеличивать смысл своего существования. Она считает, что ее предназначение – приходить к людям романтическим и помогать им решать свои проблемы. Когда она понимает, что большинство людей используют ее для сна или же для занятий любовью, она рыдает подобно брошенной девушке, стучится в окно каплями дождя и устраивает истерики раскатами грома. А потом успокаивается и забывает. Ночь отходчива. Обидевшись на вас вчера, уже сегодня она может вести с вами долгие задушевные беседы.
Ночью думать значительно легче, чем днем, поэтому Северус спал преимущественно ночью, либо не спал вообще. Он ночью молча сидел у окна, глядя на небо и вслушиваясь в каждый шорох. Утром принесут «Ежедневный Пророк», но и там не будет ничего нового, разве что новые убийства знакомых людей.
Странным было это лето.
Ночь была спасением и погибелью одновременно. Первое время Северус пытался отвлечь себя от мыслей о погибшей Лили. Он пил, пил, а потом внезапно начинал громко рыдать и отворачивался, угрюмо рассматривая опостылевшие одинаковые дома, любезно прикрытые темной накидкой ночи.
Он не хотел думать о том, что будет дальше. Смерть Лили навалилась на спину, вынуждала что-то делать, и Северус был рад, что пока что действовать приходилось не ему. Он старательно списывал борьбу с Волдемортом на мифического спасителя, хотя в глубине души прекрасно понимал, что его не существует.
Он вдруг вскрикнул от шума за окном и вышел из дома.
Воздуха было мало. У него было ощущение, что на всех не хватит. «А всех и не останется», - мелькнула в голове злобная мысль. Мелькнула и затухла. Как спичка.
Снейп опустил взгляд и вдруг увидел на траве чужую волшебную палочку. Мозги закипели.
Северус взял палочку в руки. Длинная, вытянутая, не без изящества. Вишня, скорее всего. Но непрочная. Чуть надави – сломается. У кого-то он видел такую. Явно видел. У кого же?
И откуда?..
В эту секунду он услышал вскрик девушки.
Он вскочил с давки. Огляделся. Парк был пуст, лишь по кустам пробежала тень.
Он пулей проскочил мимо кривых деревьев, обогнул подстриженные кусты и замер, как вкопанный. Поодаль – девушка… Та самая, что он видел в каждом своем сне?..
Тяжелый вздох и долгое молчаливое ожидание. Непонятно чего и непонятно зачем….

 Отправлено: 01.03.10 19:54. Заголовок: Это было только нача..

Это было только начало... Начало конца.

Как можно жить, дышать и улыбаться, когда ей хочется лишь одного - во тьме остаться. На миг короткий обрести и не суметь его спасти. Улыбка, взгляд, седой туман, в словах, губах, везде обман. Последний вальс, последний час.. В руках дрожит последний шанс..

Горька насмешка судьбы - она не запомнила ничего. Ни-че-го. Оставила свою душу, свое тепло, свою .. любовь? А взамен получила неясные сны на границе рассвета, обрывки, отрывки из какой-то другой, прошлой, неправдоподобной жизни. И ледяные руки законного мужа, и вечную тень чудовища за своими плечами, и мантию сплетен и недомолвок, и корону властительницы мужских сердец. Как много пьянящей власти, как много безнаказанности, как много греха. Ей нравится это сладкое чувство, она купается в лучах поклонения, обрывает лепестки комплиментов. Она так старательно забывает все то немногое, что с каждым днем, с каждым часом все яснее и отчетливее видит тени несбыточного, размытые рисунки тушью по воздуху. Ей кажется, она сходит с ума. Ей кажется, она теряет себя. Теряет незаметно, по частям, по веерам трещин в душе. Она улыбается еще ослепительней, она кружит головы еще сильней, она кружится в вальсе греха все быстрей, она пытается удержаться на краю. Только с каждым шагом, с каждым поворотом все тяжелее дается вдох, все меньше воздуха остается, все меньше свободы, ведь кружась в объятьях чужих она лишь плотнее наматывает на свои тонкие руки цепи.

Она не будет провоцировать Судьбу. Она же не знала, что Судьба уже все решила.

Говорят время лечит. Возможно. Возможно какие-то легкие, безобидные порезы, которые затягиваются тонкой прозрачной корочкой настоящего. Но над ней время издевалось. Время отшлифовало и отполировало его образ в сердце до такой степени, что из памяти стерлась вся боль, вся горечь, все, что не хотелось помнить. Остался лишь его образ, его запах, его руки, его губы. Время издевалось. На прошлой неделе в Косом переулке она увидела ЕГО. Сердце рванулось, подскочило и заколотилось в ушах. Только через пару секунд она поняла, что это совсем другой мужчина. Просто тот же цвет волос и такой же рост. Но это все было через пару секунд, которые показались целой жизнью. Пара секунд, когда хотелось все бросить и окликнуть, наплевав на молчаливого мужчину, маячившего за левым плечом. Окликнуть свою мечту. Как глупо и смешно, как по-детски. Окликнуть... позвать, назвать.. кого и как? Она знает о нем так много и не знает, наверное, самого главного.. Она не знает, кто он, она не знает, как его зовут. Она даже не знает в ее ли время он живет. Она может только мечтать безрассудно, глухими, слепыми ночами тихонько плакать в подушку, а наутро на ее щеках цветут розы и она идет с гордо поднятой головой, с высоко поднятым подбородком. Высоко, чтобы никто не увидел - смотрит то она вниз.

Память - самая жестокая и самая милосердная вещь на свете.
То, что будет дальше, - неведомо и туманно, то, что было раньше – ярко и болезненно, а то, что есть сейчас – серо и безнадежно.

- Ты не можешь! Ты не посмеешь! - Ярость и ненависть в ее голосе бурлили, как едкая кислота вытравливая все доброе и милое с ее лица, с ее жестов. Ах, если бы взгляды могли уничтожать, то высокий мужчина ловко перехватывающий ее руки, уже был бы убит с особым изуверством.
- Еще как посмею.. милая... - Шипящий голос, бьющий по нервам наотмашь смех. Ее палочка отлетает в сторону, катится по траве. Шум шагов заставляет его отступить, оторваться от своей жертвы. Это ненадолго, не навсегда, это всего лишь передышка. Но именно это ее и спасает в эту хмурую ночь. Мужчина аппарирует, оставляя ее одну в этом темном переулке на краю Лондона, шаги все приближаются, а Софи судорожно всматривается в чернильную темноту, какое еще испытание подготовила ей кудесница-судьба?..
Бледно-желтый фонарь выхватывает его лицо белыми кусками. Она небрежно скользит по нему взглядом, радостно вскрикивает, увидев свою волшебную палочку в чужих руках. Порывисто подается вперед, протягивает руку жестом повелительницы, привыкшей получать все. Но ведь судьбе этого мало, да? Но ведь зачем-то она посмотрела в его лицо? Почему-то она вновь увидела себя в отражении этих черных глаз и нежность ножом в руке режет до крови, до боли, прямиком до этого сумасшедшего, раздирающего чувства.
Он дрожит. Ее палочка вибрирует тонким мостиком между ними, отсчитывает шаги их последнего вальса. Он дрожит. Молодой мальчик, весь сжавшийся в комок и словно согнувшийся под тяжестью неведомого груза. А она-то думала, что в этом горое нет ни одной живой, чувствующей души. Она дрожит и судорожно сглатывает, теряя гладкие кругляшки избитых слов, бесстолково хватаясь за воздух и звезды над головой. Она дрожит и внезапно осознает, - нужно просто разжать руки, отпустить все те цепи условностей и правил, нужно просто сделать всего один, последний, шаг, нужно просто поделить одно дыхание на двоих.

Ты носишь запах осенних листьев, - я разучилась спокойно жить;
какой алхимик и чёрный мистик его творил для тебя, скажи?..
Я, как больная, хожу по краю; и не ругаю, и не браню,
а просто-напросто умираю - по сто четырнадцать раз на дню.
Тебе, наверно, нужна охрана, - но ты не знаешь и крепко спишь.
Я говорю себе: рано, рано, всё чинно-мирно, всё - гладь да тишь;
я говорю тебе: верю, верю, я говорю тебе: верь мне, верь, -
тебя выслеживаю, как зверя, тебя выслеживаю, как зверь.
Всё будет трогательно-внезапно, - и стыд и совесть сданы в утиль;
я слишком помню твой тонкий запах, чтобы позволить тебе уйти...